– Не исключаю, – серьезно ответил Гамаш и постучал в дверь.

Глава четырнадцатая

Никакого ответа.

Гамаш и Бовуар ждали. Сквозь приоткрытое окно в конце коридора сюда проникал солнечный свет и свежий воздух, простые белые занавески слабо шевелились на ветру.

Но они продолжали ждать. У Бовуара чесались руки постучать еще раз. На сей раз посильнее, словно настойчивость и нетерпение могли вызвать человека, подобно заклинанию. Вот бы так было на самом деле! Ему не терпелось встретиться с этой женщиной, которая общается с призраками. Может, они ей нравятся? И поэтому она занимается своим делом? А может быть, живые люди не желают с ней общаться? Возможно, у нее нет другого общества, кроме мертвецов, которые не менее капризны, чем живые. Она наверняка сумасшедшая. В конечном счете ведь духи – они же не настоящие. Кроме разве что Святого Духа. Но если… Нет. По этой дороге он не пойдет. Он посмотрел на терпеливый профиль Гамаша – неужели шеф собирается провести весь день, стоя перед этими закрытыми дверями?

– Мадам Шове? Это Арман Гамаш из полиции Квебека. Я бы хотел с вами поговорить.

Бовуар чуть улыбнулся. Выглядело так, словно старший инспектор адресовал свои слова двери.

– Я вижу эту улыбку, месье. Может быть, вы попробуете?

Гамаш отошел в сторону, а Бовуар занял его место и постучал в дверь ладонью:

– Полиция, откройте!

– Блестяще, mon ami! Именно так и нужно обращаться к беззащитной женщине. – Гамаш развернулся и пошел по коридору, потом оглянулся на Бовуара. – Я позволил тебе сделать это, потому что знал: ее там нет.

– А я сделал это только потому, что знал: вам это покажется забавным.

Когда они вернулись, Лемье показал на доску с ключами:

– Тут на крючке висит ключ. Мы можем войти без разрешения?

– Пока нет, – сказал Бовуар. – У нас не имеется ордера, и мы не уверены, что произошло убийство.

И все же ему понравился ход мыслей Лемье.

– Что теперь? – спросил он Гамаша.

– Нужно обыскать это место.

Пока Бовуар и Лемье обыскивали столовую, кухню, спальни и подвал, Гамаш зашел в гостиную и уселся в большое кожаное кресло.

Он закрыл глаза и прогнал все мешавшие ему мысли. Гамаш был взволнован. Куда делась Жанна Шове? Чем она занята сейчас? Что чувствует? Вину? Раскаяние? Удовлетворение?

Чем был этот спиритический сеанс – трагическим провалом или выдающимся успехом?

Агент Робер Лемье стоял на пороге между гостиной и столовой и смотрел на старшего инспектора.

Временами агента Лемье мучили сомнения. Некий кризис веры, о котором говорили его родители несколько десятилетий назад. Но его церковью была Квебекская полиция, которая приняла его в свои ряды, дала ему цель в жизни. Если его родители в конечном счете расстались с церковью, он свою не собирался оставлять. Он ее никогда не оставит и никогда не предаст. Родители воспитали его, выкормили, приучили к порядку, они любили его. Но Квебекская полиция дала ему дом. Он любил родителей и сестер, но что такое быть полицейским, знали только другие квебекские полицейские. Выйти из двери с самоуверенным и дерзким видом, но при этом не забыть сказать своей милашке, что ты ее любишь, – так, на всякий случай.

Глядя на старшего инспектора Гамаша – тот закрыл глаза и откинул голову назад, доверчиво выставив кадык, – Лемье на мгновение задумался: а правда ли все то, что ему наговорили о Гамаше? Когда-то, не так уж давно, Лемье восхищался Гамашем. Придя в управление, он увидел этого знаменитого человека – тот шел по коридору, следом за ним полицейские ниже рангом, они тогда расследовали одно из самых сложных и жестоких преступлений. Но он нашел время улыбнуться и приветственно кивнуть новичку. Они изучали его дела. Они наблюдали и радовались, когда Арман Гамаш довел до логического конца дело грязного суперинтенданта Арно. И спас Квебекскую полицию.

Но вещи в действительности оказываются совсем не такими, какими кажутся.

– Ничего не нашли.

Бовуар прошел мимо Лемье в гостиную. Гамаш открыл глаза и посмотрел на двоих полицейских, потом его взгляд остановился на Лемье. И встретился со взглядом молодого полицейского.

Наконец Гамаш моргнул и поднялся со стула:

– Ну хватит, ты уже достаточно отдохнул. Пора и поработать. Агент Лемье, прошу оставаться здесь и ждать возвращения Жанны Шове. А мы с тобой, – сказал он Бовуару на пути к двери, – отправляемся к Хейзел Смит.

Глядя на удаляющихся Гамаша и Бовуара, Лемье нажал на своем мобильнике кнопку быстрого набора:

– Суперинтендант Бребёф? Говорит агент Лемье.

– Есть что-нибудь? – раздался в трубке уверенный голос.

– Кое-что. По-моему, это может оказаться полезным.

– Хорошо. Агента Николь поблизости не видать?

– Пока нет. Спросить про нее?

– Не глупи. Никаких вопросов такого рода. Расскажи мне все, что знаешь.

На другом конце трубки наступило молчание. Бребёф сжал челюсти. Он не был терпеливым человеком, хотя и долго ждал, чтобы покончить с Гамашем. Они вместе росли, вместе поступили в полицию, вместе получали повышение. Оба претендовали на звание суперинтенданта, о чем с удовольствием вспоминал Бребёф. Он никогда не забывал об этом маленьком подарке, а в трудные моменты снова прокручивал эти события перед своим мысленным взором. Теперь он делал это снова. Сдирал слои своих улыбок, кивков, подхалимства по отношению к лучшему другу. А потом он получил огромный и неожиданный дар. И получил желанное звание. Суперинтендантом стал не великий Арман Гамаш, а он, Мишель Бребёф. И на какое-то время его амбиции были удовлетворены. До дела Арно. Он быстро сменил обертку и затолкал утешающие его мысли на задворки памяти. Ему необходимо сосредоточиться, быть осторожным.

– Ты знаешь, сынок, почему ты это делаешь?

– Да, сэр.

– Не дай ему очаровать тебя, не дай провести тебя за нос. Большинство людей на это поддаются. Вот и суперинтендант Арно поддался – сам знаешь, где он теперь. Ты должен сосредоточиться, Лемье.

Когда Лемье пересказал ему события этого дня, Бребёф обдумал услышанное.

– Я хочу попросить тебя кое о чем. Риск тут есть, но, мне кажется, небольшой.

Он проинструктировал Лемье.

– Все это скоро закончится, – добродушно заверил он, – и тогда полицейские, которым хватило мужества защищать то, во что они верят, будут вознаграждены по заслугам. Ты отважный молодой человек, и поверь мне, я знаю, насколько это трудно.

– Да, сэр.

Бребёф отключился. Как только это дело закончится, ему придется решать, что делать с Робером Лемье дальше. Молодой агент уж слишком впечатлителен.

Агент Лемье, отключившись, ощутил что-то странное в груди. Не давление, которое не отпускало его с того самого дня, когда суперинтендант Бребёф обратился к нему за помощью, а освобождение, эйфорию.

Ведь суперинтендант Бребёф только что предложил ему повышение, верно? Разве он, Лемье, не может делать то, что подобает честному полицейскому, и в то же время получать от этого выгоду? Как далеко удастся ему идти по этому пути? В конечном счете все может завершиться вполне благополучно.

Хейзел Смит ждала возвращения Мадлен. Каждый шаг, каждый скрип ступени, каждый поворот дверной ручки – и она вздрагивала: вот сейчас войдет Мадлен.

Но она не появлялась. Каждую минуту этого дня Хейзел заново теряла Мадлен. И наконец дверь гостиной открылась, Хейзел подняла взгляд, ожидая увидеть бодрое лицо Мад и поднос с чаем – ведь время чая как раз наступило. Но вместо этого она увидела бодрое лицо дочери.

Софи появилась с огромным бокалом красного вина для себя и прошла по тесной комнате до дивана.

– Так что у нас на обед? – спросила она, плюхнувшись в кресло и хватаясь за журнал.

Хейзел уставилась на эту чужую женщину. Вчера вечером она потеряла их обеих. Мадлен умерла, а в Софи вселились демоны. Она стала другой. Что случилось с необщительной, эгоистичной Софи?